Выдохнув, навалился Жемчужиной на узел Тау-Ча-Крон, на пристанище тьмы Тёмного.

И ничего не произошло.

Втрое больше обычного сгорело духовной силы, а я не заметил, чтобы тьма стала светлей. Вдесятеро больше исчезло, коснувшись узла без малейшего результата. Напротив. Крохотное щупальце тьмы выстрелило из узла, пробивая утончившуюся стенку Жемчужины и чуть не коснулось нити воды. Я едва успел защитить её от поглощения, а тьма тут же отпрянула обратно, не дав себя отрезать и уничтожить. Да я бы и не сумел. Жемчужина отказывалась становиться меньше. Сейчас она была внутри лишь втрое больше размером, чем узел. А снаружи едва ли не в двадцать раз больше. Огромный сияющий во тьме тела шар, вобравший в себя даже соседние узлы.

Поток энергии в средоточие прекратился, спустя вдох я открыл глаза.

Тускло освещённый коридор подземного перехода. Вонь палёного волоса и обожжённой плоти. Сжавшаяся у стены Рейка и чьи-то горячие ладони, прижимающиеся к спине. Хотя, почему чьи-то? Клатира. Я же слышал его голос.

Через миг жар между лопаток стих, а моих губ коснулось стекло фиала, обжигая болью. Прозвучало требовательное:

— Пей, — спустя вдох Клатир дал ещё совет. — Не смей терять сознание или засыпать. Держись, борись со слабостью. Сколько держится твоя техника?

Я не понял о чём он:

— Текх-ныка?

Вот только прозвучавший хрип даже сам с трудом разобрал. Клатир терпеливо объяснил:

— То, чем ты окружил чужую стихию.

— Долхо. Мнохие тыщящи вдохов.

— Всё равно. Не рискуй. Не засыпай пока, поддерживай её нитью силы непрерывно. Одна слабина и тьма сожрёт твою стихию, отравит тело и выжжет средоточие.

Я проглотил ещё одно зелье и начал лучше справляться с речью:

— Почему я не могу уничтожить её?

— Потому что тот, кто отправил её в тебя, знал, что делал. Тебе повезло, что ты научился поддерживать такую сложную технику без использования обращения. Сколько в ней узлов?

— Сто семьдесят.

Клатир хмыкнул:

— Вот видишь? Для Мастера ниже шестой звезды это стало бы смертельным ударом. — невольно я кивнул его словам. Всё верно, чтобы непрерывно вливать энергию в Жемчужину, нужно было бы освоить сто семьдесят узлов как Мастер. Мне до этого ещё далеко, но я нашёл другой путь. Клатир же продолжал рассуждать. — У твоего врага оказалось очень высокое сродство с этой стихией. Хотя двустихийники вообще очень редки, но твой сущий талант.

Раздался изумлённый голос Рейки, о которой я позабыл:

— Двустихийник? Второй брат говорил, что во всём Поясе их не наберётся и десятка.

Клатир наконец вышел из-за спины, позволив мне его увидеть. Всё в тех же белоснежных одеяниях. В этом мрачном коридоре, пропитанном смрадом обгорелых тел, оно смотрелось не к месту. Впрочем, не более не к месту, чем тогда на болотах, где Чопа сожрала старейшину, а я в иле прикончил комтура Пратия. Клатир же спокойно возразил:

— Больше, младшая. Многие скрывают свои силы, не желая известности. Некоторые скрываются так хорошо, что и мне о них неизвестно, — Клатир кивнул в сторону уходящего вдаль коридора. — Как с этим. Огонь и тьма. О таком редком сочетании я должен был бы слышать, но нет, — повернувшись ко мне, он спросил: — Как его звали?

Я пожал плечами, с удивлением обнаружив, как тяжело мне далось это движение. А ещё, что на мне нет брони, она, разорванная на две части, лежала в стороне. Плевать. Это ничто, в сравнении с пеплом на свитках. Поняв, что Клатир смотрит на меня, ожидая ответа, я сказал:

— Его имени я не знаю. Сареф Тамим называл его Тёмным, — пожав плечами, добавил. — Видимо, за стихию.

В голове раздался голос Клатира:

«А что было в его контрактах?»

Я со злостью выдохнул:

— Ничего! У него их не было ни одного. Больше того, собрат…

Я едва удержал в себе лишние слова. Ни к чему Рейке знать некоторые вещи. Да и злость моя… На кого она направлена? Кто виноват в случившемся? Клатир? Я? Тёмный?

— Нам нужно поговорить.

Я обвёл вокруг нас круг, намекая, что требуется его техника от лишних ушей.

Он кивнул.

Из его ладоней вырвалось сияние, вновь, как и в лесу оградило нас. Клатир хмыкнул:

— Девочка обиделась.

Я не сразу понял:

— А?

Но взглянув на Рейку, сообразил, что он, наверное, прав. Этот взгляд исподлобья, скрещённые на груди руки. Один в один, как Дира под обрывом реки, когда она не хотела понять, что я скрываю свою силу. Воспоминание о ней кольнуло болью, напомнило, что я сегодня потерял гораздо больше. К Дире добавилось…

Я вскинул голову, впиваясь взглядом в Клатира:

— Что с твоим обещанием, Страж Клатир? Ты нашёл моих родных?

Вздох Клатира сказал мне всё без слов.

Я прошипел:

— Ты обещал прийти на помощь. Я ждал твоей помощи, Страж Клатир. И что же вышло? Мои родные сгорели, стоило этой твари убить себя.

Я швырнул в Клатира свитки цвета пепла, выгоревшие, мёртвые.

Он поймал их, несколько мгновений разглядывал, сжав губы так сильно, что они превратились в узкие обескровленные полоски. Мотнул головой:

— Не верю. К чему было так долго тащить их по лесам, когда таких же стариков и Закалок можно отыскать и в Приюте.

Я огрызнулся:

— Не знаю. Может, ему нужны были все, кого ему только могли достать. Здесь на них проверяли новые алхимические зелья Возвышения.

Клатир снова немного помолчал, затем протянул мне руку:

— Пошли.

— Куда?

— Осматривать тела. Я могу сделать это и сам. Я видел твою мать и сестру. Но… — Клатир не отводил от меня взгляда, когда говорил свои жестокие слова. — Я не знаю в каком состоянии тела. Не знаю, поверишь ли ты мне, не решишь ли взвалить на меня ещё и вину за укрывательство тел.

На миг я вспыхнул, вскинулся, но взгляд Клатира по-прежнему давил. И совсем не силой идущего, а всего лишь правдой. Не Клатир заставил Тёмного убить себя. А мой несдержанный язык. Промолчи я о родных, может, он и не убил бы себя. А там, может, и я бы сдержал удар цепа. Под, стянувшей лицо, маской снова начала дёргаться щека.

Клатир ухватил меня за ладонь, сияние вокруг нас потухло и он коротко бросил:

— Подожди нас здесь, младшая.

Рейка охнула:

— Что? Стойте, не бросайте здесь меня одну!

Но её слова уже затихли позади нас.

Клатир летел. Мчался в полушаге от пола. Мои ноги тоже не касались каменных плит, но я и не трепыхался в воздухе, болтаясь где-то позади Клатира. Нет. Я, как встал на ноги, в такой позе и находился. Словно у меня под сапогами не воздух, а надёжная опора. Даже рука, которой я сжимал запястье Клатира, не была напряжена. Та сила, техника, способность, что позволяла Клатиру летать, словно дала и мне такую возможность. Лишь воздух рвал на груди остатки рубахи.

Вдох и мы уже в круглом зале. Мгновение и мы остановились у тела Тёмного. Мне даже не понадобилось указывать свободной рукой в его сторону. Только сейчас до меня дошло, что раз Клатир меня нашёл, то он обнаружил какой-то вход в это подземелье. Тот, которым нас привели сюда? Поймал кого-то из надзирателей на Поля Битвы? Если…

Клатир оборвал мои размышления вопросом:

— Это на его кровь были завязаны защиты убежища?

Жест, которым он обвёл зал, не оставлял мне сомнений, о чём он говорит. Я кивнул и добавил, не опасаясь быть услышанным Рейкой:

— А ещё он был шэном.

Клатир резко обернулся ко мне:

— Что?

Я повторил:

— Шэном. За его спиной я видел герб с одним пером. Он знал о Стражах, говорил, что вы тюремщики и предлагал мне вместе с ним отыскать ключи от вашей темницы.

Клатир уже отвернулся, склонился над телом. Бесцеремонно обыскал его, рванул одежду, открывая грудь и шею. Там обнаружилось несколько цепочек с амулетами. И знакомый жетон ополченца, камень с полированными гранями, заключённый в оправу. Клатир одним движением сорвал его, поднёс на ладони к глазам. Через миг выругался:

— Здесь ничего! Ни имени, ни места прохождения испытания, ни отметки о надзирающем Страже. Даже записей и тех нет.